"Любое слово является пучком, и смысл торчит из него в разные стороны, а не устремляется в одну официальную точку"

О. Мандельштам

Видимо, поэтому последние месяцы я словно ступаю по словесной мякине, в которую на наших глазах превращается, высыхая живое русское Слово.

Пафос? Но это, увы, так.

---

Одиночество.

Когда теряет равновесие

Твое сознание усталое,

Когда ступеньки этой лестницы

Уходят из под ног,

Как палуба,

Когда плюет на человечество

Твое ночное одиночество, -

Ты можешь рассуждать о вечности

И сомневаться в непорочности

Идей, гипотез, восприятия

Произведения искусства,

И кстати - самого зачатия

Мадонной Сына Иисуса.

Но лучше поклоняться данности

С ее глубокими могилами,

Которые потом,

За давностью,

Покажутся такими милыми.

Да, лучше поклоняться данности

С короткими ее дорогами,

Которые потом до странности

Покажутся тебе широкими

Покажутся большими, пыльными,

Усеянными компромиссами,

Покажутся большими крыльями,

Покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклонятся данности

С убогими ее мерилами,

Которые потом до крайности,

Послужат для тебя перилами,

/Хотя и не особо чистыми/

Удерживающими в равновесии

Твои хромающие истины

На этой выщербленной лестнице.

И. Бродский

---

Цитата не есть выписка. Цитата есть цикада - неумолкаемость ей свойственна.

©О. Мандельштам

---

Весенний лейтмотив

Начиная фразу, мне сразу хочется её оборвать...

И на последние чайные бумажки покупаю себе молчание.

Потому, что мне чудится... Будто в весеннюю промозглость говорят и воздух, клочками сырости попадающий в лёгкие, и оттаивающий асфальт, корчась под шинами, и прутья деревьев, хлыстами рассекающие свет фонарей...

И каждое человеческое слово мешает услышать это сердцебиение.

---

Я беру кривоногое лето-коня...

Я беру кривоногое лето коня,

как горбушку беру, только кончится вздох.

Белый пруд твоих рук очень хочет меня,

ну а вечер и Бог, ну а вечер и Бог?

Знаю я, что меня берегут на потом,

и в прихожих, где чахло целуются свечи,

оставляют меня гениальным пальто,

выгребая всю мелочь, которая - вечность,

Я стою посреди анекдотов и ласк,

только окрик слетит, только ревность

притухнет,

серый конь моих глаз, серый конь моих глаз!

кто-то влюбится в вас и овес напридумает.

Только ты им не верь и не трогай с крыльца

в тихий траурный дворик "люблю",

ведь на медные деньги чужого лица

даже грусть я себе не куплю.

Осыпаются руки, идут по домам,

низкорослые песни поют.

Люди сходят с ума, люди сходят с ума,

но коней за собой не ведут.

Снова лес обо мне, называет купцом,

Говорит, что смешон и скуласт.

Но стоит, как свеча, над убитым лицом

серый конь, серый конь моих глаз.

Я беру кривоногое лето коня,

как он плох! как он плох! как он плох!

Белый пруд твоих рук не желает понять,

ну а Бог?

Ну а Бог?

Ну а Бог?

Л. Губанов

---

Мои тихие и редкие вечера наедине с Борхесом:

То, что нам принадлежит.

Мы любим то, о чем никогда не узнаем; то, что потеряно.

Кварталы, которые раньше были окраинами.

Древности, которым уже не под силу разочаровать нас,

потому что они стали блестящими мифами.

Шесть томов Шопенгауэра,

которые останутся недочитанными.

По памяти, не открывая ее, - вторую часть "Дон Кихота".

Восток, несомненно не существующий для афганца,

перса и турка.

Наших предков, с которыми мы не смогли бы проговорить

и четверти часа.

Изменчивые образы памяти,

сотканной из забвения.

Языки, которые мы едва понимаем.

Латинский или саксонский стих, повторяемый по привычке.

Друзей, не способных предать нас,

потому что их уже нет в живых.

Безграничное имя Шекспира.

Женщину, которая была рядом с нами, а теперь так далеко.

Шахматы и алгебру, которых я не знаю.

©Х.Л.Борхес

---

Между воскресеньем и субботой...

Между воскресеньем и субботой

Я повисла, птица вербная.

Всё лёгкое, звонкое, лазоревое - мимо, мимо!

Я жмурю глаза, выходя на улицу. Затыкаю уши, отправляясь навстречу важному событию. Заклеиваю рот на банальный вопрос: "как дела?" - мне нечего сказать...

Совсем не говорю. Только пою. Как-то безнадёжно отчаянно, из последних сил выбиваясь. И не для кого-то. Для замкнутого пространства лифта или разомкнутого - воды, оставляющей на руках зябкое ощущение не_возвращения.

Буквы под руками спотыкаются, слова стушёвываются в синие колючие комочки на подступах к горлу, предложения пахнут прошлогодними листьями.

...Коли грусть пошла по жилушкам,

Не по нраву - корочка, -

Знать, из правого я крылушка

Обронила перышко.

©

---

Песни счастливой зимы...

Песни счастливой зимы

на память себе возьми,

чтоб вспоминать на ходу

звуков их глухоту;

местность, куда, как мышь,

быстрый свой бег стремишь,

как бы там не звалась,

в рифмах их улеглась.

Так что, вытянув рот,

так ты смотришь вперед,

как глядит в потолок,

глаз пыля, ангелок.

А снаружи - в провал -

снег, белей покрывал

тех, что нас занесли,

но зимы не спасли.

Значит, это весна.

То-то крови тесна

вена: только что взрежь,

море ринется в брешь.

Так что - виден насквозь

вход в бессмертие врозь,

вызывающий грусть,

но вдвойне: наизусть.

Песни счастливой зимы

на память себе возьми.

То, что спрятано в них,

не отыщешь в иных.

Здесь, от снега чисты,

воздух секут кусты,

где дрожит средь ветвей

радость жизни твоей.

И. Бродский

---

Долгожданное:

А я еду на Вернак, а я еду на Вернак... Уаха-ха-ха!.. /истерических хохот за кадром/

---

Ах, улыбнись, ах, улыбнись, во след махни рукой

Недалеко за цинковой рекою...

Ах, улыбнись, в оставленных домах,

Я различу на лицах твой взмах.

Не далеко за цинковой рекою,

Где стекла дребезжат наперебой,

И в полдень нагреваются мосты,

Тебе уже не покупать цветы.

Ах, улыбнись, в оставленных домах,

Где ты живешь средь вороха бумаг

И запаха увянувших цветов,

Мне не найти оставленных следов.

Я различу на улице твой взмах.

Как хорошо в оставленных домах

Любить одних и находить других.

Из комнат бесконечно дорогих

Любовью умолкающей дыша,

На век уйти куда-нибудь спеша.

Ах, улыбнись, ах, улыбнись, во след махни рукой.

Когда на миг все люди замолчат,

Не далеко за цинковой рекой

Твои шаги на целый мир звучат.

Останься на нагревшемся мосту,

Роняй цветы в ночную пустоту,

Когда река блестит из темноты,

Всю ночь несет в Голландию цветы.

Иосиф Бродский

---

Впрочем, прости... мне немного

Жутко и холодно стало;

Это — я помню неясно,

Это — отрывок случайный,

Это — из жизни другой мне

Жалобный ветер напел...

©

Моя устремлённость в будущее пугает меня саму. Я проживаю в мыслях разные нити возможного будущего. И когда некоторые из них вдруг сбываются, я чувствую себя очень странно: де жа вю.

Чем сумею себя разбудить?

Оглянуться не успела: первое место там, первое место сям... Но жду лишь то мгновение, когда я увижу себя в коротком списке счастливцев одним июльским утром в сером и старом первом корпусе универа... Или не увижу. И ниточки порвутся.

---

Помните, "из советов поэту" Лорки?

"Твой радион: на севере - луна и звёзды, на юге - хлеб и дождь".

К счастью для окружающих, я не поэт. Да и кислотные дожди не идут мне на пользу.

Поэтому мой рацион этой весной - Гессе и Гомер, Фролова и Вивальди, Мандельштам, Бродский, Камю.

...Так утешает язык певца,

превосходя самоё природу,

свои окончания без конца

по падежу, по числу, по роду

меняя, Бог знает кому в угоду,

глядя в воду глазами пловца.

©

---

The unending gift.

Художник пообещал нам написать картину.

А сейчас я нахожусь в Новой Англии и знаю, что он умер. Как это было уже не раз, я почувствовал грусть и удивился тому, насколько мы похожи на сон. Я подумал об утраченных человеке и картине.

(Только боги могут обещать, потому что они бессмертны.)

Я подумал о подрамнике, на который не будет натянут холст.

Потом я подумал: если бы картина была написана, со временем она стала бы еще одной обыденной вещью, предметом моего домашнего тщеславия; но сейчас она безгранична и нескончаема, способна принять любую форму и цвет и не связана никакими узами.

Ее существование ничем не обусловлено. Она будет жить и расти, словно музыка, и пребудет со мной до конца. Спасибо тебе, Хорхе Ларко.

(Люди тоже могут обещать, потому что в обещании есть нечто бессмертное.)

©Х.Л.Борхес

---

Дед Мороз умер...

---

...То вдоль всей голосовой версты

Разочарования протяжность.

©

---

О том, что пройдёт

всё.

Тогда о чём говорить?

Учусь молчать.

---

Попытка высказать для меня всегда приводит к художественному обобщению. То, что нужно было сказать, остаётся невысказанной болью в висках.

Silentium?..

---

Кто это?

Нежно касаюсь клавиатуры, ожидая в ответ мелодичного cantabile...

Но оно льётся из наушников, и, сквозь неживые пластмасски слышу дыхание живого пианиста и его живого рояля.

Это дышала сама музыка!

Мне так же порой чудится за шелестом страниц дыхание автора. Он хмурит брови, и во взляде, устремлённом в пустоту, реализуется мысль.

О чём она? Почему, среди навязчивого роя тысяч слов он выбрал именно это?

Мне не понять.

По ночам я подворачиваю ноги и теряю голос. В облаках я, что ли, спотыкаюсь?.. Или в погоне за своим колокольчиком?

---

Сегодня мне под силу петь только песни без слов.

---

Романс скрипача

Тогда, когда любови с нами нет,

Тогда, когда от холода горбат,

Достань из чемодана пистолет

Достань. И заложи его в ломбард.

Купи на эти деньги патефон

И где-нибудь на свете потанцуй,

В затылке нарастает перезвон,

Ах, ручку патефона поцелуй.

Да, слушайте советы скрипача,

Как следует стреляться сгоряча,

Не в голову, а около плеча,

Живите только, плача и крича!

На блюдечке я сердце понесу

И где-нибудь оставлю во дворе,

Друзья, ах, догадайтесь по лицу,

Что сердце не отыщется в дыре

Проделанной на розовой груди

И только патефоны впереди,

И только струны, струны, провода,

И только в горле красная вода.

Тогда, когда любови с нами нет. . .

И. Бродский